Девчонка чувствует мертвую, до боли сильную хватку на собственной руке, и в этот самый момент комната резко уходит вверх, проносясь перед глазами, словно плоская картинка.
Флэки поздно понимает, что уже лежит на полу; она ударяется головой, и в глазах начинают плясать белые искры, а затылок - невероятно болеть. Что-то гудит в ушах; кажется, это новый ролик рекламы.
В экране, где-то сверху - когда звон и смесь самых что ни есть раздражающих звуков, наконец, исчезает, - в небольшом перерыве на прогноз говорят, что погода обещает быть чуть прохладной следующие несколько дней, а затем желают одеваться потеплее. Но слова симпатичной - разумеется, по человеческим меркам, ведь никто из новых жителей этого старого особнячка не назвал бы никого из своих новых необычных соседей красивым - девушки, тыкающей указкой в в очередную точку на очередном островке, не смогут отвлечь расфокусированный взгляд рыжей от заносящегося над ней ножа.
- Не надо!!! - она яростно пытается завизжать, но из горла выходит лишь сдавленный хрип - наверное, от ошеломления и страха, так резко свалившегося на голову, она не сможет повысить голос - и, как в ее снах, на помощь никто не придет.
Горячая кровь бьет из раны, пачкая нож, пачкая лицо обезумевшего солдата - черт, как же знакомо! - и когда тот облизывается, со своим привычным удовольствием, Флэки хочет блевать прямо на пол под своей головой.
"Помогите, помогите кто-нибудь," - девушка скулит, словно собака, которой только что отбили камнем лапы, и дергает собственной ладонью, из-за чего лезвие входит еще глубже - с характерным звуком, пусть и совсем тихим, но заставляющим сердце биться с еще большей силой.
Кто-то, вообще, скажет, что, пережив столько собственных смертей - порой самых ужасающих, - можно привыкнуть ко всему. Особенно к какому-то маленькому ножику, что пригвоздил ее ладонь - да и саму Флаки - к полу; особенно к тому, что над тобой нависает гримаса безумия и, кажется, искреннего восторга от только начинающейся кровавой расправы; особенно к двум желтым подергивающимся глазам, которые выжигают тебя до дыр - конечно, все эти вещи обычны для каждого из друзей рыжей. Как боль в любой части тела, распиливание пополам, отрезание конечностей, вырывание глаз и языка.
"Но это не так" - сказала бы Флэйк и захлопнула бы дверь, не желая продолжать разговор. Ну, последнее - конечно, если бы только она была посмелее.
Умирать не хочется, особенно когда знаешь, насколько больно это может быть. К этому не привыкнешь.
- П-пожалуйста, - ей действительно слишком страшно смотреть в эти чертовы глаза, принадлежащие настоящему психопату, но она все равно не отводит своих. Возможно, причиной этому служит и то, что не хочется видеть что-либо еще. Например, небольшую красную лужицу, которая растекается под ее рукой и пропитывает растрепанные, раскиданные по полу волосы, - пожалуйста...
"Пожалуйста, не убивай меня"? "Пожалуйста, Флиппи, очнись"? Давно заучено наизусть, как и весь сценарий полностью, согласно которому, ни одна из этих фраз не поможет.
И хоть ее вторая рука свободна, Флаки не спешит шевелить ей, будто боясь быть замеченной - и тогда в нее вонзится нечто похуже.
Хотя пальцами все равно судорожно шарит по полу, натыкаясь на осколки опрокинутого в полете стакана.
- Флиппи, н-ну же, это же я, - конечно, это ты - уже зареванная, шмыгающая носом так громко, будто вдыхаешь кислород и этот леденящий душу запах крови в последний раз. Да так оно и есть, - я, я не хочу ничего плохого, мы одни, здесь безопасно, только успокойся...
Девушка так быстро лепечет вялые слова, которые точно не спасут ее жизнь, что и не замечает, как перестает чувствовать окровавленную ладонь - кажется, та просто превратилась в единый сгусток из боли.
- Отойди от меня! - резко повышает она голос, замахиваясь накрепко сжатым стеклышком на прапора; то врезается в кожу и рыжей, и бешеному, оставляя на щеке того царапину. "Всего лишь царапину?.." Наверное, это потому, что она действительно не хочет ранить. Но жить-то хочет, верно?
Безумно страшно отпихивать такого огромного парня ногами, зная, что от этого он, возможно, не пошатнется; безумно страшно переворачиваться на бок и пытаться выдрать нож из собственной плоти - любой ценой, - понимая кусочком сознания, что прямо сейчас в ее спину может прилететь нечто, что сломает позвоночник, повалит глазом прямо на рукоятку или сделает дыру в черепе.
Да, жить ей действительно хочется, как бы ни было это бессмысленно; Флэки все еще расшатывает накрепко засевший нож и все еще плачет, сжавшись в комок, как будто это как-то спасет ее.
